Иван Сергеевич Тургенев
伊万.谢尔盖耶维奇.屠格涅夫
Дворянское гнездо
贵族之家
第四十六章
На следующий день было воскресенье. Колокольный звон к ранней обедне не разбудил Лаврецкого – он не смыкал глаз всю ночь, – но напомнил ему другое воскресенье, когда он, по желанию Лизы, ходил в церковь. Он поспешно встал; какой-то тайный голос говорил ему, что он и сегодня увидит ее там же. Он без шума вышел из дома, велел сказать Варваре Павловне, которая еще спала, что он вернется к обеду, и большими шагами направился туда, куда звал его однообразно печальный звон. Он пришел рано: почти никого еще не было в церкви; дьячок на клиросе читал часы; изредка прерываемый кашлем, голос его мерно гудел, то упадая, то вздуваясь. Лаврецкий поместился недалеко от входа. Богомольцы приходили поодиночке, останавливались, крестились, кланялись на все стороны; шаги их звенели в пустоте и тишине, явственно отзываясь под сводами. Дряхлая старушонка в ветхом капоте с капюшоном стояла на коленях подле Лаврецкого и прилежно молилась; ее беззубое, желтое, сморщенное лицо выражало напряженное умиление; красные глаза неотвратимо глядели вверх, на образа иконостаса; костлявая рука беспрестанно выходила из капота и медленно и крепко клала большой широкий крест. Мужик с густой бородой и угрюмым лицом, взъерошенный и измятый, вошел в церковь, разом стал на оба колена и тотчас же принялся поспешно креститься, закидывая назад и встряхивая голову после каждого поклона. Такое горькое горе сказывалось в его лице, во всех его движениях, что Лаврецкий решился подойти к нему и спросить его, что с ним. Мужик пугливо и сурово отшатнулся, посмотрел на него… «Сын помер», – произнес он скороговоркой и снова принялся класть поклоны… «Что для них может заменить утешения церкви?» – подумал Лаврецкий и сам попытался молиться; но сердце его отяжелело, ожесточилось, и мысли были далеко. Он все ждал Лизы, – но Лиза не приходила. Церковь стала наполняться народом; ее все не было. Обедня началась, дьякон уже прочитал евангелие, зазвонили к достойной; Лаврецкий подвинулся немного вперед – и вдруг увидел Лизу. Она пришла раньше его, но он ее не заметил; прижавшись в промежуточек между стеной и клиросом, она не оглядывалась, не шевелилась. Лаврецкий не свел с нее глаз до самого конца обедни: он прощался с нею. Народ стал расходиться, а она все стояла; казалось, она ожидала ухода Лаврецкого. Наконец она перекрестилась в последний раз и пошла, не оборачиваясь; с ней была одна горничная. Лаврецкий вышел вслед за ней из церкви и догнал ее на улице; она шла очень скоро, наклонив голову и спустив вуаль на лицо.
第二天是星期天。作晨祷的钟声不是惊醒了拉夫烈茨基，——他一夜都没合眼，——可是使他回想起了另一个星期天，那时他曾按照莉莎的愿望去了教堂。他急忙起来了。他不声不响地从家里出来，吩咐告诉还在睡着的瓦尔瓦拉·帕夫洛芙娜，他午饭前回来，于是迈开大步，往单调，忧伤的钟声正在召唤他的地方走去。他到得很早：教堂里几乎还一个人也没有；有个教堂执事在唱诗班的席位上念经；他那偶尔被咳嗽打断的诵经声一会儿低，一会儿高，很有节奏。拉夫烈茨基站在离入口处不远的地方。祈祷的人一个一个地进来，站住，画十字，朝四面八方躬身行礼；在空旷和寂静的教堂里，他们的脚步声听起来很响，在拱顶下发出清晰的回声。一个老态龙钟的小老太婆，穿一件带风帽的破旧外衣，跪在拉夫烈茨基旁边，全神贯注地祈祷着；她那已经没有牙齿、布满皱纹的黄脸上流露出特别感动的神情；一双发红的眼睛不由自主地朝上望着，望着圣像壁上的圣像；一只骨瘦如柴的手不断地从外衣里伸出来，缓慢而有力地从肩到腰画着十字。一个留着浓密的大胡子、愁眉苦脸、头发蓬乱、无精打采的农人走进教堂，一下子就双膝跪倒，立刻匆匆忙忙地画起十字来，每次磕头以后都把头往后一仰，摇晃一下。在他脸上，在他的一举一动中，都显示出那么悲伤、痛苦的神情，以致拉夫烈茨基决定走到他跟前去，问他出了什么事。那人胆怯而又冷淡地急忙躲开，看了看他……“儿子死了，”他很快地说，说罢又磕起头来……“对于他们来说，有什么能代替教堂的安慰呢？”拉夫烈茨基想，于是他自己也想要祈祷了；可是他心情沉重，他的心已经变得冷酷无情，他的思想也不在这里。他一直在等着莉莎，——可是莉莎没有来。教堂里开始挤满了人；却一直看不到她。晨祷开始了；教堂执事已经念过了福音书，响起了祈祷的钟声；拉夫烈茨基稍微往前挪动了一下——突然看到了莉莎。她比他来得还早，可是他没发现她；她紧缩在唱诗班席位和墙壁之间的空隙里，从不左顾右盼，而且一动不动。直到晨祷结束，拉夫烈茨基没有让自己的视线离开过她：他是在和她告别。人开始散了，她却仍然站在那里；似乎她是等着拉夫烈茨基出去。终于她最后一次画了个十字，走了，没有回过头来；有一个使女跟她在一起。拉夫烈茨基跟在她后面走出教堂，在街上追上了她；她走得很快，低着头，放下面纱，遮住了脸。
– Здравствуйте, Лизавета Михайловна, – сказал он громко, с насильственной развязностью, – можно вас проводить?
“您好，莉扎薇塔·米哈依洛芙娜，”他迫不得已放肆地高声说，“能送送您吗？”
Она ничего не сказала; он отправился с ней рядом.
她什么也没说；他走上前去，和她并排走着。
– Довольны вы мной? – спросил он ее, понизив голос. – Вы слышали, что вчера произошло?
“您对我满意了吗？”他压低声音问。“昨天发生的事，您已经听到了吧？”
– Да, да, – проговорила она шепотом, – это хорошо.
“是的，是的，”她喃喃地说，“这就好。”
И она пошла еще быстрей.
于是她走得更快了。
– Вы довольны?
“您满意了吗？”
Лиза только головой кивнула.
莉莎只是点了点头。
– Федор Иваныч, – начала она спокойным, но слабым голосом, – я хотела вас просить: не ходите больше к нам, уезжайте поскорей; мы можем после увидеться когда-нибудь, через год. А теперь сделайте это для меня; исполните мою просьбу, ради бога.
“费奥多尔·伊万内奇，”她用平静、然而微弱的声音说，“我想请求您：不要再到我们家去了，您快点儿走吧；我们可以在以后什么时候见面，一年以后。可现在请为了我这样做吧；请实现我的请求，看在上帝份上。”
– Я вам во всем готов повиноваться, Лизавета Михайловна; но неужели мы так должны расстаться: неужели вы мне не скажете ни одного слова?..
“您所说的一切我都愿意服从，莉扎薇塔·米哈依洛芙娜；不过难道我们应该这样分手：难道您连一句话也不对我说吗？……”
– Федор Иваныч, вот вы теперь идете возле меня… А уж вы так далеко, далеко от меня. И не вы одни, а…
“费奥多尔·伊万内奇，瞧，您现在就在我身边走着……可是您离我已经那么遥远，那么遥远。而且不仅是您一个人，而是……”
– Договаривайте, прошу вас! – воскликнул Лаврецкий, – что вы хотите сказать?
“请您把话说完，我请求您！”拉夫烈茨基激动地说，“您想要说什么？”
– Вы услышите, может быть… но что бы ни было, забудьте… нет, не забывайте меня, помните обо мне.
“也许，您将会听到……不过，不管怎样，请您忘记……不，不要忘记我，请您记住我。”
– Мне вас забыть…
“要我忘记您……”
– Довольно, прощайте. Не идите за мной.
“够了，别了。请不要跟着我。”
– Лиза, – начал было Лаврецкий…
“莉莎，”拉夫烈茨基刚一开口……
– Прощайте, прощайте! – повторила она, еще ниже спустила вуаль и почти бегом пустилась вперед.
“别了，别了！”她一再重复说，随即把面纱拉得更低，几乎是跑着往前面去了。
Лаврецкий посмотрел ей вслед и, понурив голову, отправился назад по улице. Он наткнулся на Лемма, который тоже шел, надвинув шляпу на нос и глядя себе под ноги.
拉夫烈茨基望了望她的背影，低下头，顺着街道往回走去。他碰到了也在路上走着的列姆，列姆把帽子拉到了鼻子上，眼睛看着自己脚底下。
Они молча посмотрели друг на друга.
他们默默地互相对望了一眼。
– Ну, что скажете? – проговорил наконец Лаврецкий.
“喂，有什么话要说吗？”最后拉夫烈茨基说。
– Что я скажу? – угрюмо возразил Лемм. – Ничего я не скажу. Все умерло, и мы умерли (Alles ist todt, und wir sind todt). Ведь вам направо идти?
“我会说什么呢？”列姆忧郁地反问。“我什么也不会说。一切都死了，我们也死了（Allesisttot，undwirsindtot）（德语，意思是：“一切都死了，我们也死了”）。您往右去，不是吗？”
– Направо.
“往右。”
– А мне налево. Прощайте.
“我呢，往左。别了。”
* * *
На следующее утро Федор Иваныч с женою отправился в Лаврики. Она ехала вперед в карете, с Адой и с Жюстиной; он сзади – в тарантасе. Хорошенькая девочка все время дороги не отходила от окна кареты; она удивлялась всему: мужикам, бабам, избам, колодцам, дугам, колокольчикам и множеству грачей; Жюстина разделяла ее удивление; Варвара Павловна смеялась их замечаниям и восклицаниям. Она была в духе; перед отъездом из города О… она имела объяснение с своим мужем.
第二天费奥多尔·伊万内奇和妻子一同动身去拉夫里基。她带着阿达和茹斯京娜乘轿式马车在前边走；他在后面——坐在一辆四轮马车上。可爱的小姑娘一路上都没离开轿式马车的车窗；她对一切都感到惊奇：乡下人，乡下女人，农舍，水井，马头上的轭，车铃，还有那么多的白嘴鸦；茹斯京娜也分享她的惊奇；对她们的谈话和惊叹，瓦尔瓦拉·帕夫洛芙娜只是笑笑。她心情很好；离开O市之前她和丈夫之间进行过一次解释性的谈话。
– Я понимаю ваше положение, – сказала она ему, – и он, по выражению ее умных глаз, мог заключить, что она понимала его положение вполне, – но вы отдадите мне хоть ту справедливость, что со мной легко живется; я не стану вам навязываться, стеснять вас; я хотела обеспечить будущность Ады; больше мне ничего не нужно.
“我理解您的处境，”她对他说，——根据她那双聪明的眼睛的表情，他也可以得出结论，她完全理解他的处境，“可是您至少也要在这一点上对我公道些，那就是：和我在一起生活并不难；我不会硬缠着您，不会让您感到不方便；我想保障阿达的未来生活；此外我再不需要什么旁的了。”
– Да, вы достигли всех ваших целей, – промолвил Федор Иваныч.
“是啊，您已经达到了您的一切目的，”费奥多尔·伊万内奇说。
– Я об одном только мечтаю теперь: зарыться навсегда в глуши; я буду вечно помнить ваши благодеяния…
“现在我只梦想着一点：终生隐居在一个僻静的地方；我将永远记住您的恩惠……”
– Фи! полноте, – перебил он ее.
“呸！够了，”他打断了她。
– И сумею уважать вашу независимость и ваш покой, – докончила она свою приготовленную фразу.
“而且会尊重您的独立和您的安宁，”她说完了自己已经准备好的话。
Лаврецкий ей низко поклонился. Варвара Павловна поняла, что муж в душе благодарил ее.
拉夫烈茨基向她深深地鞠了个躬。瓦尔瓦拉·帕夫洛芙娜明白，丈夫是从内心里感谢她。
На второй день к вечеру прибыли они в Лаврики; неделю спустя Лаврецкий отправился в Москву, оставив жене тысяч пять на прожиток, а на другой день после отъезда Лаврецкого явился Паншин, которого Варвара Павловна просила не забывать ее в уединении. Она его приняла как нельзя лучше, и до поздней ночи высокие комнаты дома и самый сад оглашались звуками музыки, пенья и веселых французских речей. Три дня прогостил Паншин у Варвары Павловны; прощаясь с нею и крепко пожимая ее прекрасные руки, он обещался очень скоро вернуться – и сдержал свое обещание.
第二天傍晚他们到达拉夫里基；一星期后，拉夫烈茨基动身去莫斯科，给妻子留下五千卢布作生活费，而在拉夫烈茨基走后的第二天，潘申就来了，瓦尔瓦拉·帕夫洛芙娜曾请求潘申，在她幽居的时候，不要忘了她。她对他的接待真是好到了不能再好的程度，直到深夜，这幢宅邸高大的房屋和花园里都响彻了乐曲声、歌声和愉快的法语谈话声。潘申在瓦尔瓦拉·帕夫洛芙娜这儿做客，住了三天；与她告别时，他紧紧握着她美丽的双手，答应很快就会回来——而且履行了自己的诺言。