Иван Сергеевич Тургенев
伊万.谢尔盖耶维奇.屠格涅夫
Дворянское гнездо
贵族之家
第十四章
Ноги подкашивались у спартанца, когда Михалевич ввел его в довольно плохо убранную гостиную Коробьиных и представил хозяевам. Но овладевшее им чувство робости скоро исчезло: в генерале врожденное всем русским добродушие еще усугублялось тою особенного рода приветливостью, которая свойственна всем немного замаранным людям; генеральша как-то скоро стушевалась; что же касается до Варвары Павловны, то она так была спокойна и самоуверенно-ласкова, что всякий в ее присутствии тотчас чувствовал себя как бы дома; притом от всего ее пленительного тела, от улыбавшихся глаз, от невинно-покатых плечей и бледно-розовых рук, от легкой и в то же время как бы усталой походки, от самого звука ее голоса, замедленного, сладкого, – веяло неуловимой, как тонкий запах, вкрадчивой прелестью, мягкой, пока еще стыдливой, негой, чем-то таким, что словами передать трудно, но что трогало и возбуждало, – и уже, конечно, возбуждало не робость.
米哈列维奇领着拉夫烈茨基走进科罗宾家布置得相当差劲的客厅，把他介绍给主人们的时候，这个斯巴达人两腿发软。但是控制了他的胆怯心情很快就消失了：将军本人本来就和所有俄罗斯人一样，天生对人和善，再加上所有名声不大好的人所特有的那种特殊的殷勤，就使他显得更加和善可亲了；将军夫人不知为什么很快就悄悄地出去了；至于瓦尔瓦拉·帕夫洛芙娜，她却是那么安详，由于自信而显得那么温柔，有她在场，会让每一个人都感到像在家里一样；而且从她那迷人的整个身躯，从她那双含笑的眼睛，从她那天真无邪微微倾斜着的双肩和淡淡的粉红色手臂，从她那轻盈、同时又好像有点儿娇懒的步态，从她那慢悠悠而甜蜜的声音，——都仿佛送来一股淡淡的清香，让人感觉到一种几乎难以察觉的、温情脉脉的魅力，一种含而不露、暂时还有点儿羞怯的柔情，一种难以用语言表达的东西，然而会使人怦然心动，会激起某种感情，——而且，当然啦，它所激起的并不是胆怯。
Лаврецкий навел речь на театр, на вчерашнее представление; она тотчас сама заговорила о Мочалове и не ограничилась одними восклицаниями и вздохами, но произнесла несколько верных и женски-проницательных замечаний насчет его игры. Михалевич упомянул о музыке; она, не чинясь, села за фортепьяно и отчетливо сыграла несколько шопеновских мазурок, тогда только что входивших в моду. Настал час обеда; Лаврецкий хотел удалиться, но его удержали; за столом генерал потчевал его хорошим лафитом, за которым генеральский лакей на извозчике скакал к Депре. Поздно вечером вернулся Лаврецкий домой и долго сидел, не раздеваясь и закрыв глаза рукою, в оцепенении очарования. Ему казалось, что он теперь только понимал, для чего стоит жить; все его предположения, намерения, весь этот вздор и прах исчезли разом; вся душа его слилась в одно чувство, в одно желание, в желание счастья, обладания, любви, сладкой женской любви. С того дня он часто стал ходить к Коробьиным. Полгода спустя он объяснился Варваре Павловне и предложил ей свою руку. Предложение его было принято; генерал давным-давно, чуть ли не накануне первого посещения Лаврецкого, спросил у Михалевича, сколько у него, Лаврецкого, душ; да и Варваре Павловне, которая во все время ухаживания молодого человека и даже в самое мгновение признания сохранила обычную безмятежность и ясность души, и Варваре Павловне хорошо было известно, что жених ее богат; а Каллиопа Карловна подумала: «Meine Tochter macht eine schöne Partie»,[ Моя дочь делает прекрасную партию (нем.).] – и купила себе новый ток.
拉夫烈茨基把话题转到了戏剧，谈起昨天的演出；她立刻自己谈起了莫恰洛夫，而且不是仅限于赞美和叹息，而是对他的表演提出了某些中肯和只有女性才能敏锐察觉的意见。米哈列维奇谈到了音乐；她并不忸怩作态，立刻坐到钢琴前，清晰地弹奏了几首当时刚刚流行起来的、萧邦的马祖卡舞曲。午餐的时间到了；拉夫烈茨基想要告辞，可是他们留住了他；吃饭的时候将军请他喝了法国拉斐特产的上等红葡萄酒，这酒是将军的仆人乘出租马车到杰普拉买来的。晚上很晚拉夫烈茨基回到家里，没脱外衣，用一只手捂住眼睛，像中了魔法样呆呆地坐了很久。他好像觉得，只是到现在他才明白，人为什么值得活着；他的所有意图，打算，所有这些荒诞无稽的想法一下子全都烟消云散了；他的整个心灵汇合成一种感情，一种愿望，希望获得幸福，希望占有，希望获得爱情，获得女人甜蜜的爱情。从那天起，他开始经常到科罗宾家里去。半年后他向瓦尔瓦拉·帕夫洛芙娜表白了自己的爱情，并向她求婚。他的求婚被接受了；将军早在很久很久以前，几乎是在拉夫烈茨基初次来访的前一天，就向米哈列维奇打听过，拉夫烈茨基有多少农奴；而且就连瓦尔瓦拉·帕夫洛芙娜，尽管在这个年轻人向她献殷勤的这段时间里，甚至在他向她表白爱情的那一瞬间，她都保持着平常那种心情宁静、泰然自若的样子，可是就连瓦尔瓦拉·帕夫洛芙娜也已经知道，她的求婚者是个很有钱的人；卡莉奥帕·卡尔洛芙娜却心想：MeineTochtermachteineschoQnepartie（德语，意思是：“我女儿就要结一门很好的亲事。”），于是给自己买了一顶新的直筒高女帽。